Я не увижу знаменитой "Федры"
В старинном многоярусном театре,
С прокопченной высокой галереи,
При свете оплывающих свечей.
И, равнодушен к суете актеров,
Сбирающих рукоплесканий жатву,
Я не услышу, обращенный к рампе,
Двойною рифмой оперенный стих:
- Как эти покрывала мне постылы...
Театр Расина! Мощная завеса
Нас отделяет от другого мира;
Глубокими морщинами волнуя,
Меж ним и нами занавес лежит:
Спадают с плеч классические шали,
Расплавленный страданьем крепнет голос,
И достигает скорбного закала
Негодованьем раскаленный слог...
Я опоздал на празднество Расина!
Вновь шелестят истлевшие афиши,
И слабо пахнет апельсинной коркой,
И, словно из столетней летаргии
Очнувшийся сосед мне говорит:
- Измученный безумством Мельпомены,
Я в этой жизни жажду только мира;
Уйдем, покуда зрители-шакалы
На растерзанье Музы не пришли!
Когда бы грек увидел наши игры...
О.Мандельштам. Камень. - Пг.
Хроника
15 декабря вышел первый номер газеты "Русская воля".
В ночь на 17 декабря был убит Гр.Распутин.
Книга года
Белый А.Петербург. Роман в восьми частях с прологом и эпилогом.
- Пг.
"Мокрый, скользкий проспект пересекся мокрым проспектом под прямым, девяностоградусным
углом; в точке пересечения стал городовой...
И такие же точно возвышались дома, и такие же серые проходили там токи людские,
и такой же стоял там зелено-желтый туман.
Но параллельно с бегущим проспектом был бегущий проспект с тем же рядом коробок,
с тою же нумерацией, с теми же облаками.
Есть бесконечность бегущих проспектов с бесконечностью бегущих пересекающих призраков.
Весь Петербург - бесконечность проспекта, возведенного в энную степень.
"Стиль Гумилева как-то расшатался, оттого так чрезмерны его слова. Они
гудят, как колокола, заглушая внутренний голос его души. Оттого он иногда бессилен
в эпитетах: право, слишком мало назвать Русь "таинственной" и слишком вычурно - "волшебницей
суровой". Русь пока не дается Гумилеву, "чужое небо" было ему свойственней. Он говорит
о ней знакомыми словами не то Блока, не то Белого:
Русь бредит Богом, красным пламенем, Где видно ангелов сквозь дым...
В творчестве Гумилева совершился, по-видимому, перелом - ему открылись новые пути.
Недаром грустью овеяны его итальянские стихи, недаром срываются горестные афоризмы:
"Все проходит, как тень, но время остается, как прежде, мстящим", "правдива смерть,
а жизнь бормочет ложь"...
И, наконец, недаром совсем трагическим, совсем необычным становится стиль Гумилева
в стихотворении, которое кажется мне наиболее цельным, наиболее напевным из всего
сборника:
Я не прожил, я протомился Половину жизни земной, И, Господь, вот Ты мне явился Невозможной такой мечтой. Вижу свет на горе Фаворе И безумно тоскую я, Что взлюбил и сушу и море, Весь дремучий сон бытия"
(Б.Эйхенбаум. "Русская мысль" #2).
Мандельштам О.
Камень. Стихи. - Пг.
"О.Мандельштама уже около десяти лет знают и ценят в литературных кругах. Но только
что вышедший "Камень" является единственной его книгой, потому что маленькая брошюра
под тем же названием быстро разошлась и почти не отражала сложных путей творчества
ее автора.
Прежде всего важно отметить полную самостоятельность стихов Мандельштама; редко
встречаешь такую полную свободу от каких-нибудь влияний. Если даже он наталкивается
на тему, уже бывшую у другого поэта (что случается редко), он перерабатывает ее до
полной неузнаваемости. Его вдохновителями были только русский язык, сложнейшим оборотам
которого ему приходилось учиться, и не всегда успешно, да его собственная видящая,
слышащая, осязающая, вечно-бессонная мысль" (Н.Гумилев.Письмо о русской
поэзии. "Аполлон" #1).
Иванов Г.
Вереск. Вторая книга стихов. - Пг.
"У "Вереска" есть объединяющая его задача - желание воспринимать и изображать
мир, как смену зрительных образов. И стремление к красивости неизбежно приводит поэта
к ретроспективизму и описанию произведений искусства. В этих своих произведениях
Георгий Иванов показывает себя и умелым мастером стиха, и зорким наблюдателем. Он
умеет из мелких подробностей создать целое и движением стиха наметить свое к нему
отношение.
Стихи Георгия Иванова пленяют своей теплой вещностью и безусловным с первого взгляда,
хотя и ограниченным бытием" (Н.Гумилев.Письмо о русской поэзии. "Аполлон"
#1).
Адамович Г.
Облака. Стихи. - Пг.
"В своей первой книге "Облака" Георгий Адамович является поэтом, во многом не
установившимся. Ему не хватает ни технического опыта, ни навыка угадывать, когда
чувство созрело для воплощения. В книге есть и совсем незначительные стихотворения,
и стихотворения, которые спасает один блестящий образ, одна удачная строфа. Однако
везде чувствуется хорошая школа и проверенный вкус, а иногда проглядывает своеобразие
мышления, которое может вырасти в особый стиль и даже мировоззрение" (Н.Гумилев.Письмо о русской поэзии. "Аполлон" #1).
Есенин С.
Радуница. - Пг.
"Есть что-то от "приволья зеленых лех" в этой весенней и очень молодой книжечке
стихов...
Несомненно, что Есенин знает то, что пишет, сам оттуда, от земли. И поэтому большой
любовью к земле и к травам, и к "посвисту ветряному", и к "ухлюпам трясин" пропитаны
его строки.
И творчество "под лубок" Есенину столь же присуще, как и остальным поэтам его
направления.
"Белая свитка и красный кушак", "кольца кудрей", "красна девица, гадающая в семик"
и все прочее в таком роде - так же ново и так же "свое", как "слезы-грезы" и "кровь-любовь".
Хорошо бы с этой дешевой и уже вульгарной стилистикой покончить и найти новое для
выражения несомненно тоже нового в деревне" (Н.Венгров. "Современный мир"
#2).
Волошин М.
Anno mundi ardentis [В год пылающего мира]. Стихотворения 1915 г. - М.
"Со страниц "Anno mundi ardentis" впервые явственно прозвучал голос Волошина-поэта.
Странно читать эту книгу, эти узловатые, неровные строфы, порой бледные и неудачные,
порой исполненные силы. Как непохожи они на пышные пятистопные ямбы, сплетенные венком
сонеты, все, что было характерным для творчества М.Волошина.
С глаз поэта точно упала повязка. Как марево, расплылись ядовито-лиловые "Кимерийские
сумерки". Он увидел мир страшный и простой - залитый кровью, содрогающийся от грохота
пушек.
На 56 страницах "Anno mundi ardentis" - сколько угодно недостатков, срывов, сомнительных
мест. Но даже самые недостатки радуют, как доказательство того, что поэзия Волошина
перестает быть мертвым мастерством" (Г.Иванов.О новых стихах. "Аполлон"
#6-7).
"Новая книга М.Волошина приводит на память меткий афоризм Д.С.Мережковского: "Самое
несносное в литературе это - когда писатель не просто говорит о простом; самое прекрасное
- когда говорит просто о не простом; среднее место занимают писатели, говорящие просто
о простом и не просто о не простом". М.Волошин принадлежит к последнему типу писателей:
говорить "о простом" ему органически не свойственно, но говорить "просто" ему не
доступно. М.Волошин всегда говорит "не просто", напряженно и вычурно о "не простом",
сложном и глубоком. Как выисканно заглавие книги: "Anno mundi ardentis", так трудна
ее тема: современная война с точки зрения мировой, даже космической. В великой борьбе
наших дней М.Волошин видит осуществление апокалиптических откровений, себя же представляет
провидцем, который "в начальный год великой Брани", был "восхищен от земли", поставлен
"на замок небесных сводов" и слышал прорицание "шестикрылых Вестников". Обилие прописных
букв, напр., для таких слов, как З!
емля, Потоп, Бездна, Сеятель, Ложь, и цитат из Библии обличают намерение автора
сказать нечто важное, но настойчивая забота говорить непременно умно, непременно
красиво, непременно оригинально, не так, как другие, - лишает книгу светлости, прозрачности
и легкости, составляющих высшее очарование поэзии" (В.Брюсов. "Русская мысль"
#6).
Иванов Вяч.
Борозды и межи. Опыты эстетические и критические. - М.
"Снова и снова статьи Вяч. Иванова ставят нас перед мыслью, не должен ли мыслитель
такого масштаба, поэт такого напряжения принять на себя величайшую тяготу
- тяготу простого стиля...
Афоризм Оскара Уайльда: "Чтобы определить вино, достаточно пригубить его, чтобы
полюбить писателя - прочесть первые его строки", - поистине, терпит крушение на примере
Вяч.Иванова. Но в этом нет еще победы нашего поэта" (А.Гидони. "Аполлон" #9-10).
Зайцев Б.
Тихие зори. Рассказы. Изд-е 4-е. - М.
"Борис Зайцев - писатель, сразу нашедший самого себя. Об этом говорят его юношеские
рассказы в сборнике "Тихие зори", вышедшем теперь четвертым изданием. Борис Зайцев,
как мастер пейзажа, всегда очень характерного, построенного на едва уловимых переходах,
отчетливо выступает уже в этих своих первых художественных опытах (рассказы "Волки",
"Мгла", "Тихие зори" и др.). Писатель с утонченной чувствительной восприимчивостью,
он видит мир в сложном сплетении мелких подробностей, трудно уловимых глазом и слухом
нюансов, расплывающихся очертаний, убегающих вдаль и растворяющихся там в небытии,
как и неопределенный свет утра, как тихие сумерки осени. Это - сложная амальгама
запахов, звуков, красок: "запах снега", "нежное гуденье стволов ружья", "тонкие палевые
оттенки пыли на прямых складках портьер" и т.д... Однако, эта изощренность чувственной
восприимчивости закрывает от Зайцева мир, как единство, как "бытие"; он видит лишь
"быванье", ряд случайно сцепленных звеньев, вечно тек!
учих и убегающих, как те вагоны, что "пришли из необычайной тьмы, и скоро опять
уйдут" куда-то ("Хлеб, люди и земля"). Такое восприятие внешнего мира является, может
быть, исходным моментом творчества Бориса Зайцева" (В.Комарович. "Современный
мир" #11).
Другие произведения
Бобров С.Записки стихотворца. - М.
Маяковский В.Простое как мычание. - Пг.
Бабель И.Мама, Римма и Алла. Элья Исаакович и Маргарита Прокофьевна.
"Летопись" #11.
Шишков В.Сибирский сказ. Повести и рассказы. Кн. 4. - Пг.
Асеев Н.Оксана. - М.
Эренбург И.Стихи о канунах. - М.
Хлебников В.Время - мера мира. - Пг.
Труба марсиан. - Харьков.
Ошибка смерти. - Харьков. (Год указан 1917).
Сергеев-Ценский С.Наклонная Елена. Рассказы. Т. 7. - М.
Брюсов В.Семь цветов радуги. Стихи 1912-1915 года. - М.
Блок А.Театр (Балаганчик, Король на площади, Незнакомка, Действо о
Теофиле, роза и крест). - М.
Скиталец С. (Петров)Война. Аринушка. На передовых позициях. Вблизи
Перемышля. - Пг.
Шершеневич В.Автомобильная поступь. Лирика (1913-1915). - М.
Быстрь. Монологическая драма. - М.
Зеленая улица. Статьи и заметки об искусстве. - М.
Юшкевич С.Человек воздуха. - Пг.
Бальмонт К.Ясень. Видение древа. - М.
Толстой А. Н.Земные сокровища (Две жизни). Т. 8. - М.
В Англии. На Кавказе. По Волыни и Голиции. Т. 6. - М.
Замятин Е.Уездное. Повести и рассказы. Т. 1. - Пг.
Клюев Н.Мирские думы. Стихи. - Пг.
Плеханов Г. В.История русской общественной мысли. Тт. 1-2. - М.
Малевич К.От кубизма к супрематизму. Новый живописный реализм.
- Пг.
Бальмонт К.Поэзия как волшебство. - М.
Пета. Первый сборник. - М. (В.Хлебников, Н.Асеев, С.Бобров, К.Большаков
и др.)
Стрелец. Сб. 2. Под ред. А.Беленсона. - Пг. (Н.Кульбин, М.Кузмин, В.Розанов,
Ф.Сологуб, В.Маяковский, В.Хлебников, Н.Евреинов и др.)
Сборники по теории поэтического языка, вып. 1. - Пг. (В.Шкловский - "Заумный
язык и поэзия", Л.Якубинский - "О звуках стихотворного языка", Е.Д.Поливанов - "По
поводу "звуковых жестов" японского языка", Б.А.Кушнер - "О звуковой системе поэтической
речи" и др.)