Последние новости

Новый роман Максима Замшева - "Избранный"
2009-04-30 13:01 poetinfo

О закрытии "Открытия"
2008-12-21 23:48 igor_panin

"Открытие" состоялось

Конкурс длиной в два года наконец-то завершился

2008-12-11 / Анна Вольт

 

открыть

В Нижнем Новгороде пишут об "Открытии"
2008-12-21 23:43 igor_panin

В когорте победителей

Поэт Владимир Безденежных стал нижегородским сетевым «открытием»

В течение 2007 года проводился международный сетевой поэтический конкурс «Открытие». Его организаторами выступили Московская городская организация Союза писателей России, фонд «Литературный центр Петра Проскурина» и журнал «Российский колокол». Число участников конкурса составило около пяти тысяч человек. Не менее впечатляюще выглядит и география заочного поэтического соревнования: заявки поступили не только из городов России, но даже из тех стран, которые находятся на других континентах. Тем приятнее, что среди 27 финалистов конкурса оказался и наш земляк — нижегородский поэт Владимир Безденежных. Победителем конкурса, кстати, стала москвичка Ольга Дернова, второе место заняла Елена Соснина из Нью-Йорка, замкнул тройку призеров ростовчанин Александр Сидоров. 

Уже под занавес этого года в Москве вышла книга, составленная из текстов, принадлежащих финалистам конкурса «Открытие». Хотя подборка произведений Владимира Безденежных включает в себя относительно немного стихотворений, она тем не менее дает хорошую возможность составить представление о творческой индивидуальности нижегородского автора.

Одной из главных тем его творчества является родной город. В отличие от унылых риторических упражнений в духе «местечкового» патриотизма, стихи Владимира Безденежных обладают таким редким качеством, как способность по-новому взглянуть на, казалось бы, полностью знакомые вещи — увидеть в привычной «среде обитания» приметы самостоятельной жизни, подчиняющейся собственным законам. Ярким примером подобного поэтического «остранения» может служить стихотворение, которое так и называется — «Город». Его зачин («Я родился в этом городе, где / мосты держат реки в узде, / но они — одна в другую — / впиваются на песчаной губе, / выплескиваясь поцелуем») перекликается с известными строчками Иосифа Бродского, давно ставшими «визитной карточкой» петербургского текста русской литературы: «Я родился и вырос в балтийских болотах, подле / серых цинковых волн, всегда набегавших по две…» Но эти «неоклассические» мотивы — подновленные, впрочем, грубоватой эротической образностью — сменяются затем смелыми уподоблениями, опирающимися на тождество «микрокосма» (черт человеческого лица) и «макрокосма» (реальной топографии Нижнего Новгорода): «Где на червивой горе / кремль зубастый / смотрит на игрища рек дуплами башен…» В них уже явственно просматривается влияние футуристической поэтики, активно эксплуатировавшей аналогичные метафоры (достаточно сослаться на тексты раннего Маяковского, в которых есть и «небритые щеки площадей», и «взмыленные шеи» мчащихся рек, и заломленные «руки» железных мостов). Не нужно, однако, думать, что в «Городе» Безденежных работают лишь отлаженные механизмы прежних традиций. Несомненный талант автора позволяет ему извлекать поэтический эффект из «презренной» прозы самых низменных будней. Кто бы мог, например, представить, что жаргонное выражение «забить стрелку» можно столь изящно «вплести» в художественную ткань лирического стихотворения: «Где овраги, как шрамы, / город перерубили, / где портовые краны / скопом Стрелку забили, / где заволжские дали / туманны и величавы / и где с неба кидаются / крики чаек...»

Концовка «Города» напоминает прощальный парад всех предшествующих приемов. Его открывает уже знакомая аллюзия на стихи Бродского, дополненная раблезианскими сценами нижегородского уличного быта: «Где встречаются подле / памятника из меди / по обычаю плотно, / порой на вынос…» Благодаря чрезвычайной «спрессованности» этого образного ряда (как сказал бы Тынянов, его «тесноте»), «памятник из меди» не может не вызвать устойчивой ассоциации с еще одним символом петербургского текста — «Медным всадником» Пушкина. Утонченная авторская ирония устанавливает, таким образом, пародийное равенство двух скульптурных композиций: монумента Петру Великому работы Фальконе и памятника Максиму Горькому на набережной Феодоровского. Эта неожиданная «связка» усиливается, с одной стороны, добавочным сходством (и Петр, и Горький дали свое имя целому городу), а с другой — подчеркивается резким контрастом (если Медный Всадник на площади Декабристов давно стал суровым воплощением враждебной человеку государственности, то «сидячий» памятник «буревестнику» революции, наоборот, «одомашнен» многочисленными компаниями, любящими совершать там несанкционированные возлияния).

Последние четыре строчки стихотворного «Города» снова возвращают нас к излюбленным художественным средствам русского поэтического авангарда. Рисуя предутренний путь лирического героя, автор использует намеренно сниженную «физиологическую» метафору: «…тело привычно куда-то едет, / и, влипая в потный рассвета вырез, / понимаешь внезапно с улыбкой вялой, / что весь город вполз под одно одеяло» (как здесь не вспомнить эпатирующие стихи Давида Бурлюка из «Первого журнала русских футуристов»: «Ты нюхал облака потливую подмышку…»). Кому-то такое вторжение нерафинированной телесности может показаться предосудительным, нарушающим правила хорошего лирического тона, но в действительности именно оно создает ту разницу «потенциалов», которая обеспечивает ощутимый «разряд» эстетического удовольствия.

С ним, кстати, жители нашего города никогда не должны испытывать проблем. Не верите? Вот вам тогда рецепт от героя этих заметок: «Волга — большая река, но Ока, / говорят, старше и, видно, мутней. / Выйди на гору ночью — / цвета топленого молока / волны несет прочь и / чуточку страшно, / может, из-за огней / города, пышущих кучей угля, / над ней — / звездная пустота. / Невольно выдохнешь: / — Ух ты, б.., / экая красота!»

И в самом деле, что еще остается?..

Алексей Коровашко

"Новая газета-НН"
http://novayagazeta-nn.ru//2008/71/v-kogorte-pobeditelei.html
 

Вечер в ЦДЛ
2008-12-15 22:42 poetinfo

18 декабря           
Большой зал ЦДЛ (Б. Никитская, 53)
Начало в 19:00

Издательство «РИПОЛ КЛАССИК», Международное сообщество писательских союзов, Московская городская организация Союза писателей России представляют серию книг «Алтарь поэзии».

В вечере участвуют Владимир Бояринов, Валентин Устинов, Максим Замшев, Евгений Нефёдов, Валентин Сорокин, Константин Коледин, Лев Котюков, Алла Мережко, Андрей Шацков, Сергей Каргашин, Александр Антонов, Иван Переверзин и др.

Перед публикой выступят композитор Александр Морозов, группа «Рядовой Дарин», певец и композитор Леонид Шумский.

Ведущие вечера: Максим Замшев и Сергей Прангишвили.

В фойе будет проходить продажа книг издательства «РИПОЛ КЛАССИК» по льготным ценам.

Напоминание
2008-11-20 15:13 igor_panin


20 ноября, сегодня

В Государственном музее В.В.Маяковского (Лубянский пр-д., 3/6, м. «Лубянка») состоятся награждение победителей международного поэтического конкурса «Открытие» и презентация одноименного сборника, выпущенного МГО СП России. Ведут Александра Барвицкая, Максим Замшев, Игорь Панин. Начало в 19.00.

http://exlibris.ng.ru/fakty/2008-11-20/3_unas.html

Объявление
2008-11-12 21:15 igor_panin

20 ноября в Государственном музее В.В. Маяковского состоится презентация книги «Открытие» и награждение победителей одноименного поэтического конкурса.

Адрес: Москва, Лубянский проезд, д. 3/6 (метро «Лубянка»).
Начало в 19:00. Вход свободный. Ждем всех финалистов!

Ведущие вечера: Александра Барвицкая, Максим Замшев, Игорь Панин.

Немного информации для тех, кто не в теме (из предисловия к книге):

В 2007 году Московская городская организация Союза писателей России (МГО СП), фонд «Литературный центр Петра Проскурина» и журнал «Российский Колокол» проводили международный сетевой поэтический конкурс «Открытие». Информационными спонсорами конкурса выступили сайты: «Стихи.Ру», «Точка Зрения», «Пролог», «Русский Эпиграфъ», «РОСА», «Общелит.Ру», «Литературные Новости» и др.
На конкурс поступило около пяти тысяч заявок со всех концов света. В финал вышли 27 авторов, из которых и была отобрана первая тройка. Жюри конкурса поздравляет победителей и финалистов и желает им новых творческих побед.

АНОНС!
2008-04-21 14:13 olgazhuravliova
http://mp.urbannet.ru/HTML/doska-obj.htm
--------------------------------------------------------------------------------
среда 23 апреля
КЛУБ ПИСАТЕЛЕЙ ЦДЛ
МОСКОВСКАЯ ПИСАТЕЛЬСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ
ПРИГЛАШАЕТ НА
ТВОРЧЕСКИЙ ВЕЧЕР МОСКОВСКОЙ ПОЭТЕССЫ
Ольги ЖУРАВЛЁВОЙ
"ИМЯ ЖЕНЩИНЫ"
ПРЕЗЕНТАЦИЯ НОВОЙ КНИГИ СТИХОВ
А ПО ХОДУ - ЕЩЁ И ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ!!!
МАЛЫЙ ЗАЛ, НАЧАЛО В 18-30

Творческий вечер Максима Замшева
2008-04-14 22:57 igor_panin

18 апреля в музее им. В.В.Маяковского (Лубянский проезд д. 3/6, м. "Лубянка")  состоится творческий вечер поэта, прозаика, главного редактора журнала "Российский Колокол", секретаря Союза писателей России Максима Замшева.

Начало в 19:00
Вход свободный

"Независимая" о Дне поэзии в Музее Маяковского
2008-03-31 12:16 igor_panin


Читать статью

Улёт
2007-12-31 11:07 ex_barvicka

"Литературная Россия" о моем "скандальном" вечере в ЦДЛ

Шестой номер "Российского Колокола" за 2007 г.
2007-12-28 22:20 igor_panin
Вышел в свет шестой номер (ноябрь-декабрь) журнала "Российский колокол" за 2007 год.

В номере:
- стихи Дмитрия Мельникова, Марины Чирковой, Снежаны Ратоминой (Ра), Максима Жукова, Юрия Хана, Валентины Коростелевой и др.;
- проза Н.Коняева, С.Козлова и др.;
- окончание романа К.Ибрагомова "Детский мир";
- "Писатели против ювелиров" - выступление главного редактора журнала "Российский колокол" Максима Замшева на радиостанции "Эхо Москвы" в передаче, посвященной захвату "Книжной лавки писателей" на Кузнецком мосту;
- дневники Сергея Есина;
- а также многое другое.

В номере подведены итоги шестого тура конкурса "ОТКРЫТИЕ"

Журнал можно приобрести:
- в ЦДЛ (Большая Никитская, 53);
- в редакции журнала - в здании Московской городской организации СП России (Большая Никитская, 50А/5, стр. 1, тт. 291-60-22, 291-93-27);
- в Книжной лавке Литинститута (Тверской б-р, 25, вход со стороны Большой Бронной улицы, т. 202-86-08);
- в магазине "Фаланстер" (Малый Гнездниковский переулок, д. 12/27, стр.2-3; м. "Чеховская", "Пушкинская", "Тверская");
- в автоматах по продаже книжной, журнальной и газетной продукции (ООО "Газетные автоматы") на станциях метро: "Менделеевская", "Добрынинская", "Красносельская", "Курская", "Крылатское", "Теплый стан", "Щукинская", "Пролетарская", "Текстильщики";
- в точках распространения Желдорпресс.

Также вы можете заказать журнал наложенным платежом, оформив заказ по электронному адресу:
zamshev@yandex.ru

Цена одного номера 70 рублей

Подписной индекс: 87839,
Каталог "Пресса России", 1 том (зеленого цвета)

Победители 6-го (завершающего) тура конкурса "Открытие"
2007-12-28 21:58 igor_panin

Марина Чиркова (г. Мытищи, Московская обл.)
Снежана Ратомина (София, Болгария)
Максим Жуков (Москва)
Юрий Хан (г. Фрязино, Московская обл.)

Поздравляем победителей шестого (завершающего) тура конкурса "ОТКРЫТИЕ" и желаем им новых творческих побед.

Марина Чиркова

Родилась в г. Мытищи Московской области, где и проживает. Закончила Московскую государственную академию тонкой химической технологии (МГАТХТ) им. М.В. Ломоносова, работает по специальности.
Публиковалась в газетах "Московский комсомолец", "Московский литератор", участник коллективных сборников стихов "Поэты Москвы – ХХI веку!", "Небесная дуэль", "Антология современной лирики" и др.
Автор книг стихов "В садах неразделенности моей" (2000) и "Части счастья" (2006).

аэро

...тенью скользя-задевая спящие города
движется самолёт медлительно как всегда
мошкой ползёт упрямой к рассвету да-
льние уносит страны в глазах вода
с неба а в коже жар задержался там-
тaмы крови в далёком где-то ещё но сам-
о!лёт возвращается и крыла-
ты и я и новая жизнь легла
завтрашняя на огни на земные ран-
ние и утро сквозь тучи краснеет нам
ли про него грустить уж летит когда
тенью скользя-задевая спящие города...

Заведу любовника к отпуску

1 (I’m not a bitch, I’m THE bitch)

Заведу любовника к отпуску,
“Заводить” его буду всячески,
Про себя смеясь, слабой-кроткою
Буду, чтобы мнил бы и мачо, и
Тем полковником, и учителем
Он себя, объяснял про главное, –
Заведу любовника! Лично мне
Любопытно подводное плаванье
По глубинам вранья… А прочее –
Отдохну, – и как воду, сразу же.
Решено, заведу! Да, вот ещё:
Буду фотки подружкам показывать,
Тем, которые дрябло-бледные,
Караулят мужей с дитятями.
Вот такая буду конкретная,
Как последний том, с ука-
зателем.

2 (beach)

Заведу любовницу к отпуску.
Чтобы было, куда… Не денется
От… Любая стерва, меж прочими,
Неплохая в сущности женщина.
Ну, особенно если приличные
Формы… Эх, а самое главное –
Заведусь-встряхнусь преотлично и
Научусь подводному плаванью!
А песочек-солнце!.. А прочее,
Да с пивком!..– к чему думать разное,
Заведу! Жена? Да ну вот ещё,
Никому ж не буду рассказывать.
Сочинит сама мне отмазочку
“Ради блага детей” и к месту
Промолчит. Такая вот сказочка,
Жизнь, как первый том, интересно!..

Осенней женщине…

Осенней женщине (чуть-чуть – и сороковник)
идут медовый шёлк и кашемир,
и молодой накачанный любовник,
и сахарный Памуккале, и флирт
с подругою – конечно же от скуки,
букет кленовых листьев, аромат
“Amor pour homme”, хищной формы руки,
три бывших мужа (каждый – “виноват”),

и – красота как ярость! и, – покуда
любовь сильна, – умение молчать,
сто сорок в гололёд, бильярд по клубам,
смех вдребезги и нежность изначаль-

на – я...
тр(и ты)сячи по(след)няя при(чуда)
и приговор известного врача –
отсроченный. Ми(раж): у–дар и уда-
ча. (Ча-ча-ча? Конечно, ча-ча-ча!)

Не в разорванной…

1
Не в разорванной близости, но –
Ожидание есть ожиданье! –
В трепетанье на ветке листов,
Осеняемых (осень!) сияньем,
Ослепляемых красным вокруг –
Посмотри, расставаться так просто! –
Оставляемый остров разлук
И осин остывающих остов…
Осыпаться вот-вот… Перестук
Часовой, остроты не тая:
Ожидание-вздрог: вдруг – из рук!..
Вдруг из рук – и уже не твоя...

2
Не в разорванной близости, но –
Расстояние есть расстоянье! –
В отлетающих листьях и в той,
Отселяющей… Осень! (Останься!..) –
Отделенье от ветки листа,
Отдаление ветки от древа
И дерев от земли… Неспроста:
Отставанье чего-то-там-слева,
Отслоение от бытия,
Отмиранье: чуть-чуть – и ничья…



Не белые стихи

1
Лимонный лист прозрачный как бумага, –
Он над землёю цвета грецкого ореха
Озяб в недвижном воздухе... А солнце
Просвечивает косточки худые
Его непарных жилок, там, где влага
Висит, застряла в глубине, – и эхо
Так ясно вторит нашим голосам,
Что кажется, как будто каждый сам
Зовёт себя из прошлой осени – а может
Из позапрошлой, на неё похожей,
Или из будущей – и, греясь под лучом,
Хочу, чтобы опять их полосы косые
Задели той же паутины волоконца
И год спустя, и два... Чтоб снова с нами, теми ж,
Целуя светлый лес в растрёпанное темя
И каждый вяз желтеющий в плечо,
Тысячекратно повторялось время –
ещё раз, и ещё…

2
В Афинах розовых дома – стихи. Заметно:
В них камешки неравного размера
Друг к другу жмутся, чудом образуя
И стены, и карнизы, и проёмы –
Оконные, дверные, слуховые –
Таких воздушных ровных очертаний,
Что вздрагиваешь каждый раз, не веря
Глазам, уставшим от московского вертепа,
И улыбаешься одновременно… Не вдвоём, но
И не совсем уж врозь мы любим сами
Словцо прикладывать к словцу: вдруг прирастёт и
Пошевельнётся и пойдёт гулять и вынет
Счастливую монетку… Неразумно,
Но как приятно!.. Нежно и упруго
И остро совпадёт – ни зги, ни щёлки…

…Так мы порою пригнаны друг к другу,
Ночной… Лукавый Одиссей, горячий грек мой…



33

на тормоз поздно: уже в том к-раю
где драные кошки джаз поют,
бес-с-порно аллюром в четыре креста
(старше чем двадцать один, младше ста),
ночной эспрессо по струнам жил…
жил? Кто-то первый устал кру-
жить
по битым стёклам тангo (лю-бить) –
и- раз-
узнать,
и- два – поза-
быть.

не мона уж Лиз – крак-
елюр у глаз.
день рож? день я.
и яблочный спас-
жилет пригодится, коль пове-
зло.
а троек две – не устанут ло-
ш!.. (ад) и –
не щади-
ть.

======================================

Снежана Ратомина 

Родилась в Москве в русско-болгарской семье. Окончила филфак МПГУ. Преподавала русский язык и литературу в школе, работала в модельном бизнесе, копирайтером в рекламном агентстве. Писала тексты для рок-групп. С 1998 г. живет преимущественно в Софии (Болгария).
Более известна под псевдонимом Снежана Ра. Стихи публиковались в журналах «Остров», «Футурум АРТ», «Пролог», «Сетевая Словесность» и др.
Автор нескольких поэтических книг, в т. ч. «Городская сумасшедшая» (2006) и «Эрос в читальном зале» (2006).

Ноготь vs. Маркес

…ноготь сломала
как больно
огрызок
это так некрасиво
а ты читаешь Маркеса
и это так мило
не женское дело
гвозди вбивать
но ты
читаешь Маркеса
твое
первое взрослое чтиво
какой ты красивый
и хрен с ним с этим ногтем

Выкидыш

хожу вперевалочку
вкосолапочку
брюхатая словами
капризная вся
сварливая вся
такая не дай бог такая
вся-вся-вся

воды смыслов отошли
а разродиться не могу
так и хожу брюхатая
проклятыми словами

выкидыш на
писала
кш!

Звонок

твой внезапный звонок
обжог мое ухо
я ведь думала
умер забыл уехал на фронт
так долго
так дол
так до
и тд

трубку положила
сердце
в горящем ухе стучит

* * *
как дура жду
тебя на остановке
а нет тебя нет тебя нет
рот мой торопливо курит
рот мой нервный vogue
а нет тебя нет

а я (повторяю) как полная дура
комсомолкой
корчагиным стойким
оловянным дебилом
глазами истекая шарю
по незнакомым лицам
а нет в них нет тебя

скорая мимо
громко красным моргая
бабой брюхатой
реактивно промчалась
наверное в ней ты в ней
раз нет тебя нет тебя
здесь

домой ушла

в минусе вся
завтра быть может
навещу тебя
в больнице если

* * *
углядела тебя за окном
хотела крикнуть окликнуть
так хотела что аж вывернуться
всей собою могла бы
разбежалась почти что летела да влетела
ткнулась лбом в морозное стекло (а на улице минус 20)
а ты не мой глухой зябко кутаясь снегом
далеко уж далеко недокричаться недовлюбиться

так и стояла слезящимся лицом размазавшись по стеклу
пока брови ресницы не вмерзлись не пустили корни в стекло
корни проросли и зазмеились трескучими узорами
замерзшие глаза лопнули
и осыпались хрусталиками снега на подоконник
прямоугольник стекла принял взасос
мой поцелуй обращенный к тебе
и вскоре я превратилась
в красиво уродливый узор минусдвадцатого мороза
на моем трехэтажном окне
а ты даже не оглянулся

весной капли меня
собрали губкой и отжали в горшок
с каким-то еще несмелым цветком
что стоял на подоконнике

Городская сумасшедшая

у меня появились деньги.
зачем они мне?
куда их девать?
хожу по ювелирным
лавкам,
оптом скупаю
обручальные колечки,
а потом на улице
раздаю их подросткам-девочкам,
женщинам-недоженщинам...

…теперь я городская сумасшедшая

Русалка в климаксе

в этом мире так трудно

трудно быть девою
трудно быть женщиной
но

впрочем
конечно
труднее всего

быть русалкой
русалкою в климаксе
полуженщиной-рыбиной
недолюбившею
 
вот что труднее
всего

…теперь восклицайте: «ОГО!»

Жа...

я жалею себя
я жалею себя
я жалею себя
жалю жалею –
себя
растворяюсь
исчезаю в жалости
к себе
в жалости сладкой
истомной солёной
незаметно
для других для себя
уми
раю
умираю
умираю
уми
раю
истончаюсь таю
уми
РАй жалости липкий
как лента для мух

жалость
так подло
исподтишка
из-за дерева
из-за ночи
из-за сердца темного
угла
убивает влет наповал

сладчайшее из всех
вариантов само
                  себя
                  уби...

======================================

Максим Жуков

Родился в 1968 г. в Москве, где и проживает. Автор сборника «Московские ригведы» (1993), лауреат международного конкурса «Таmizdat» (2007 г.). Публиковался в газетах, журналах.

* * *
На улице алкаш одет не по погоде.
Уже к семи часам становится темно.
Сказать ли о себе? Сказать ли о народе?
Не все ли нам равно.

В наручниках тоски, в машине милицейской,
Непойманный-не вор закурит натощак.
Спаситель говорил… и выговор еврейский
Картавое руно над ранами вращал.

И все-таки шкала задуманного кода,
Как некий люминал, растаяла в крови.
Я позабыл теперь названье эпизода,
Где некогда сыграл подобие любви.

Давно плюет в стакан другое поколенье,
Которое поймут, дай бог, через века,
Да будет славно дум высокое стремленье!
И рифмы к ЖКХ.

И, выставлен на стрем в осеннем камуфляже,
На улице дрожит незавершенный стих.
Что мне твои шаги и топот третьей стражи,
Когда мой Третий Рим до первой стражи стих?

1989 год

Это тело обтянуто платьем, как тело у жрицы Кибелы обтянуто сетью, оттого-то заколка в твоих волосах мне и напоминает кинжал. Если верить Флоберу, то в русских жестокость и гнев вызываются плетью. Мы являемся третьей империей, что бы он там ни сказал. В этой третьей империи ты мне никто и ничто, и не можешь быть кем-то и чем-то, потому что и сам я в империи этой никто и ничто. Остается слагать эти вирши тебе и, взирая с тоской импотента, обретаться в столице твоей, что по цвету подходит к пальто. Если будет то названо жизнью, то что будет названо смертью, когда я перекинусь, забудусь, отъеду, загнусь, опочу. Это тело имеет предел и кончается там, где кончается все круговертью, на которую, как ни крути, я напрасно уже не ропщу. В этой падшей, как дева, стране, но по-прежнему верящей в целость, где республик свободных пятнадцать сплотила великая Русь, я – как древние римляне, спьяну на овощи целясь, - зацепился за сало, да так за него и держусь. В этой падшей стране среди сленга, арго и отборного мата до сих пор, как ни странно, в ходу чисто русская речь, и, куда ни взгляни, - выходя из себя, возвращаются тут же обратно, и, как жили, живут и по-прежнему мыслят, - сиречь, если будет то названо жизнью, то названо будет как надо, - с расстановкой и чувством, с апломбом, в святой простоте, это тело обтянуто платьем, и ты в нем – Менада. Ты почти что без сил. Ты танцуешь одна в темноте.

* * *
Обойти себя невозможно лесом,
Как сплошную боль не поставить в угол.
Побывав хоть раз под имперским прессом,
Не пойдешь Толстым за крестьянским плугом.

Дык послухай, друг (что не стал мне братом),
Дописав свою, без помарок, повесть –
Не носи тоски на лице помятом,
А неси печаль – что попроще, то есть.

Что вошло легко, то выходит туго,
По утрам седа в зеркалах Геката,
Если даже встал в середину круга,
Все равно стоишь поперек квадрата.

Так, свернув рога, заплативши вено,
Воздвигая храм на словесной жиже,
Испросив руки, преклонив колена,
Получаешь в глаз… но об этом ниже.

Спой, Боян, о том, как кладут за ворот
А потом дерут всей дружиной целку,
Я там был вчера, да не помню город,
Хоть забил с князьком на прощанье стрелку.

Но для встречи час не из лучших, княже,
Не бегут на зов по коврам холопи,
На лице печаль – не белее сажи,
И на небе темь, какунегравжопе.

Вот и вся любовь, о которой ниже,
У виска вертеть отучившись пальцем,
Говорю о том, что родней и ближе,
Получив серпом по мозгам и яйцам.

* * *
Жизнь ушла на покой, под известным углом.
Затянув ли, ослабив ли пояс,
Возвращаясь в себя, кое-как, черт-те в чем,
Ни в былом, ни в грядущем не роюсь.

Жизнь ушла на покой, как слеза по скуле,
Был мороз, был февраль, было дело.
И весь месяц мело, видит бог, в феврале,
Но свеча на столе не горела.

Ни свечой на пиру, ни свечой в полутьме,
Никакой ни свечой, ни лучиной
Не осветишь себя целиком по зиме,
Ни поверх, ни до сути глубинной.

Возвращаясь в себя, забирай же правей.
Забирая левее на деле…
Не мело в феврале – ни в единый из дней.
Нет, мело! Но мело – еле-еле.

Жизни не было. Так самый трезвый поэт
Написал на полях – видно, дрожжи
Со вчера в нем еще не осели, – иль нет! –
Это я написал, только позже.

Только раньше еще, но в который из дней –
В феврале ли, в апреле, в июле?
Жизнь ушла на покой – так-то будет верней.
Жизнь ушла – и ее не вернули.

* * *
                  Наш роман с тобой до полуночи,
                  Сука здешняя, коридорная. 
                                                           А. Галич

Чьи-то лица припомнятся,
Кто-то ближе подвинется, –
Это просто бессонница
И чужая гостиница.

Как жила? Припеваючи?
Не в особом экстазе ведь,
Расскажи мне о Галиче,
Если сможешь рассказывать.

Может, все перемелется,
Может, снова навалится, –
Не вдова, не изменница.
Не дала… Что печалиться?

Не княжна, не снегурочка.
Светит тусклая лампочка.
Ты ждала его, дурочка?
Не воротится, лапочка.

======================================


Юрий Хан

Родился в 1961 г. в г. Фрязино Московской области, где и проживает. Публиковался в газетах, журналах. Занимается предпринимательством.



Странно

Я не расстроен, не раздвоен - раздвоён
путями безнадёжных полустанков,
смотрю на неба серую изнанку
и слышу нежность в голосе твоём...

На мглистой пустоши перрона таял свет,
как с лестницы пожарной, падал поезд,
железа и бетона смесь и помесь,
твой город из домов слагал "Привет",

и электрички рвали город на куски,
кровоточили улицы закатом,
и вторили вагонному стаккато
мои заговорённые виски.

Январское

Прошлогодний снег - на развес,
запрессован, хочешь - коли.
Мне б уехать из этих мест
к морю, где плывут корабли
по пунктирам доступных трасс,
вдоль пунктиров дельфиньих спин.
Синим - вымыть весь снег из глаз,
желтым - вылечить зимний сплин,
в красном небе глотнуть вина,
с черным небом легко дышать,
жизнь ветрами просолена,
и течет себе, не спеша...
Частоколом домов мне круг
очертила зима. Острог.
До души мой промерз грунт,
слишком долгий тяну срок.
Снега старого темный скол
отражает волны блеск.
Был он тоже водой морской,
я возьму его - на развес...

Быть любовником

На нестёртой доске - расписание гроз,
список встреч и стихов, неизвестных пока.
Я июльской травой замеряю свой рост,
Я, в обнимку с судьбою, иду на закат.

Ей читаю своё - ни упреков, ни ссор,
груз обид и потерь скинув, словно рюкзак.
Нам ветра и течения светлых лесов
солонят поцелуи, мечты и глаза.

Беззаботность каникул - в улыбке её,
беззащитность девчоночью - грею в руке.
Мы немного пройдемся по лету вдвоём,
пусть задания ждут нас на школьной доске.

Пусть кукожатся павшими листьями дни
и в деревьях теряется солнечный блик.
Пусть надвинутся тучи - я знаю, что в них
догорают на небе мои корабли.

Спокойно

Февраль - бродяга, пасынок, бездельник,
ловец цветных полнометражных снов.
Он - Алладин, и джиннов из котельных
пускает в космос стрелами дымов.

А мне - бежать по парковым тропинкам
в урчании невидимых мурлык,
и самому быть, в общем, невидимкой,
который к одиночеству привык.

А мне - смотреть фрагмент ночной метели,
полет из ниоткуда в никуда,
и - находить утеху в невеселье,
и - зимами считать свои года.

Долго и счастливо

- Просыпайся! Ну, тише... Да тише, ты что?
... Не рассказывай. Дай - я тебя обниму...
Ночь баюкает стены узорами штор,
мы, внизу, разделяем кроватную тьму...

/...ты в воскресное утро подольше поспишь.
Телевизор, уборка. И варится суп.
И движение стрелок - мелькание спиц,
время вяжет минуты в одну полосу.

Дочь предложит "за тряпками" быстрый поход.
Тают в мраморе пола снежками следы.
- Может, папе - тот свитер? Смотри - неплохой...
- Мам, ты что?! Успокойся... На, выпей воды.

Вновь разъедутся дети. Готовясь ко сну,
ты уронишь за ванну заколку свою.
Позовёшь... и заплачешь. И - вечность минут...
Слышу я? Или - нет? Я бегу - я стою.../

...я вжимаюсь спиною в родное тепло,
новобранец-солдат в скоротечной войне.
Ты - последний рубеж и последний оплот,
пусть лицо твоё
будет - последнее - мне.

Путешествие

Недоиграно, недошёптано
в зимних сумерках, у огня...

Печка тени гоняла жёлтые
по стене и по шторам шёлковым,
оставляя во тьме меня.
Растворялся в трескучем мареве
шорох снега по льду стекла.
Пахло хвоей и чем-то жареным.
Я с игрушками разговаривал,
мама сладкий пирог пекла...

Как же хочется возвратиться нам
в то начало любых начал!

Сон кружил надо мною птицами,
пол дощатый меня качал...
И вставали леса дремучие,
и сверкал меч булатный мой.
И плыла ладья по излучине -
я, от подвигов весь измученный,
возвращался на ней домой.
Слуги верные, добры молодцы,
зажигали везде огни...

Теплый дом посредине холода,
мой дворец был зеленый с золотом,
и горела звезда над ним.

Временно недоступен

Обессолен дождём, обессилен,
как диетой заморской, зато -
в парке /в городе /в центре России
под циклоном \под тучей \зонтом.
Одиночество требует места:
моря _ комнаты _ клетки из струй.
Неизбежности все - в неизвестность
размывает сентябрь... Задуй
ветром пламя берёзовых свечек,
месяц - дамский угодник. Сотри
блеск фольги, закрывающей вечер,
подо мной, надо мной и внутри.

Промежуточное

Струи чертят дорожками грязь тротуаров.
Город мокнет боксером, сгоняющим вес.
Подпоясавшись тонкой цепочкой бульваров,
он качает проспектами тающий лес.

Желтый белый медведь за бетонной оградой,
об углы раздирающий в клочья бока,
замирает над лужей, в которой парадом,
словно братья-медведи, идут облака...

Как разбитая армия, с улиц стекаем.
В переулках, дробясь на отдельных людей,
вдруг увидим, что небо - представьте - бескрайне,
что в витринах уже разгорается день.

В отраженьях, дрожащих желанием водки,
неуверенность поз почерневших стволов.
Межсезонье у женщин в глазах и походке.
Всё по-новой...
Аминь, и во веки веков!

Всех жду
2007-12-06 10:25 ex_barvicka


7 декабря в Малом зале ЦДЛ клуб «Новая книга» презентует книгу Александры Барвицкой «Смена ориентации». Начало в 18.30.

Подробности здесь 

Приглашаю всех на мой творческий вечер в ЦДЛ
2007-12-05 13:11 ex_barvicka

7 декабря в Центральном Доме Литераторов состоится мой творческий вечер.

Жду Вас в 18:30

Адрес: Москва, ул. Б.Никитская, д. 53
10 минут пешком от метро Баррикадная

Вход свободный



Ведущие вечера: Игорь Блудилин и Сергей Сибирцев

В мероприятии примут участие: президент Академии Поэзии Валентин Устинов, заместитель главного редактора журнала "Москва" Алексей Позин, секратарь МГО СП Максим Замшев, а также Андрей Воркунов, Евгений В. ХаритоновЪ, Дмитрий Артис и др.   

Большой фоотчет о моем творческом вечере в Музее Маяковского
2007-12-03 08:51 ex_barvicka
Пока все заняты обсуждением выборов, я решила выложить фоотчет о моем творческом вечере в Музее В.В.Маяковского. Фоток слишком много, поэтому все лень было этим заниматься :)

 

Зачем прислали?
2007-11-29 23:00 alehko
Недавно получил письмо, подписанное главным редактором журнала "Российский колокол" М.А. Замшевым. Кроме информации о журнале и его саморекламы, в обращении есть следующие строки:
"... журнал "Российский колокол" всегда открыт к сотрудничеству с авторами и ждет рукописи".
Странно. Буквально пару недель назад я отправил на страничку ЖЖ "Русского колокола" свои стихи, которые отказались напечатать, мотивируя это тем, что помещают на ней только то, что опубликовано в журнале.
Никак не возьму в толк: какова необходимость такого долгого пути на страничку интернета. И если отказали, зачем присылать приглашение? Или в бумажном варианте печатают за деньги?
Кто знает, объясните мне, не сведущему.

Пятый номер "Российского Колокола" за 2007 г.
2007-11-09 16:14 igor_panin

Вышел в свет пятый номер (сентябрь-октябрь) журнала "Российский колокол" за 2007 год.

В номере:
- стихи Евгения В. Харитонова, Ивана Рассадникова, Ирины Чечиной, Алексея Саломатина, Алены Кирилиной, Сергея Каргашина и др.;
- начало романа К.Ибрагомова "Детский мир";
- проза Петра Проскурина и Дмитрия Дарина;
- "Радзинский: между Донцовой и Акуниным" - о "феномене" Э.Радзинского размышляет В.Бояринцев;
- дневники Сергея Есина;
- мемуары Рюрика Ивнева;
- а также многое другое.

В номере подведены итоги пятого тура конкурса "ОТКРЫТИЕ"

Журнал можно приобрести:
- в ЦДЛ (Большая Никитская, 53);
- в редакции журнала - в здании Московской городской организации СП России (Большая Никитская, 50А/5, стр. 1, тт. 291-60-22, 291-93-27);
- в Книжной лавке Литинститута (Тверской б-р, 25, вход со стороны Большой Бронной улицы, т. 202-86-08);
- в магазине "Фаланстер" (Малый Гнездниковский переулок, д. 12/27, стр.2-3; м. "Чеховская", "Пушкинская", "Тверская");
- в автоматах по продаже книжной, журнальной и газетной продукции (ООО "Газетные автоматы") на станциях метро: "Менделеевская", "Добрынинская", "Красносельская", "Курская", "Крылатское", "Теплый стан", "Щукинская", "Пролетарская", "Текстильщики";
- в точках распространения Желдорпресс.

Также вы можете заказать журнал наложенным платежом, оформив заказ по электронному адресу:
zamshev@yandex.ru

Цена одного номера 70 рублей

Подписной индекс: 87839,
Каталог "Пресса России", 1 том (зеленого цвета)

Победители 5-го тура конкурса "Открытие"
2007-11-09 14:54 igor_panin

Иван Рассадников (г. Гатчина, Ленинградская обл.)
Ирина Чечина (Москва)
Алексей Саломатин (Казань)
Алена Кирилина (Москва)

Поздравляем победителей пятого тура конкурса "ОТКРЫТИЕ" и желаем им новых творческих побед.

Иван Рассадников

Родился в 1973 г. в Одессе. В настоящее время проживает в г. Гатчина Ленинградской области.
Закончил Новосибирский Государственный университет. Публиковался в журналах "Сибирские огни",  "Москва",  "Север",  "Невский альманах" и др.
Автор поэтических сборников  "Иллюзия полета наяву"  (2000),  "Тишина обветренного неба" (2002).

Обрыв плёнки

До горизонта  грязные торосы,
Чешуйчатое пегое колье.
Змеится змей, звеня дугой коросты.
Апоплексичен мир дезабилье.

Пигмеи-рыбы с пятнами пигмента
Метают бисер перед VIP.
Сорокою стрекочет кинолента.
Покорный зритель - знай себе, терпи.

Блистают, как пятнистые пироги,
Скукоженные выползни-плащи.
Змея дрейфует азимутом строгим,
Перемещая свой бугристый щит.

Сон разума: рождаются уроды.
Французы бы сказали, се ля ви.
Но эту киноверсию природы
Механик тут возьми да оборви.

***
Три тысячи дорог, и все к метро.
И никаких тебе импровизаций.
Рассвет на пробу сладок, что ситро.
Посланцами иных цивилизаций
Воображаешь маленьких людей.
Как фрезерный станок, утилитарен
Их утренний бросок из ночи в день,
В утробы парикмахерских,  пекарен,
Лабораторий, офисов, цехов,
Депо, складов, палат, аудиторий…
Пальто, дублёнки, запахи духов,
Дезодорантов… фиги, виги, тори —
Пластмассовые лодки-близнецы,
Несчётные, колотят, точно в старом
Пустом «вчера»  –  по млечным тротуарам…
Ничьи супруги, матери, отцы…

С какой планеты посланы? Зачем? —
Опустошённо спрашиваешь ветер…
Шагаешь, и… сливаешься совсем
С потоком прочих маленьких — в рассвете,
Теперь лишённым сладости ситро.
Весло галеры, кибер-точка, атом — 
Напоминаешь в профиль букву «ро»…

Три тысячи ручьёв – вода метро,
И жалобно бормочет эскалатор. 

***
Бесконечные проводы…
Листьев продрогшая горсть –
Мой случайный гербарий.
Лоскутьями лунной туники
Упадают под ветер. Покорно плывут на авось.
Все мгновения слитны.
Сердца до обиды безлики.

Клёны хлопают крыльями.
Липы безмолвно кричат.
Ты в нелепых сандалиях месишь размокшую глину.
Одинокая статуя
Дремлет, сырая свеча,
Осовелой тоске подставляя щербатую спину.

На поверхности времени –
Серая зябкая рябь.
Не засматривай в озеро.
Воды неймут отраженья.
Ядовитое облако
Чёрно-рудая заря
Давит в мёртвые уголья, множа лучи напряженья.

Панихида отслужена.
Холод в пустотах глазниц.
Заколочены двери.
Гниют плесневелые доски.
Все мгновения слитны,
Лежат, словно пленные, ниц.
И тяжёлая тень, ниспадая, скрывает подмостки.

***
Полустанок – лодка в море медуницы –
Уплывает, увлекаемый приливом.
Проводите нас обратно, проводницы,
До неправды, до несчастия счастливых.

Простодушные шаги звучат белёсо,
Налетая на ромашковые мели.
Разгадала ты: гадала-то – на слёзы,
Островами костровища каменели.

На ступенях, не торгуясь, разменяли
Чёт и нечет, письмена очарованья.
Разлетятся оловянными перстнями
Послесловий одиноких волхованья.

Две горсти и две молитвы, но едва ли
Вертолётный шмель сведёт одну с другою,
На бурунах поцелуи обрывая,
Ленты света оставляя за собою.

Иван – Кощею

Отец Кощей, держи свою иглу.
Живи. Не бойся. Смейся вольной воле.
Мой галеон разбился о скалу.
Мой аэробус рухнул в чисто поле.

Не обретут моих уже мощей.
Не залучит их цинковая сфера…
Отныне ты бессмертен, брат Кощей.
Носи по праву титул Агасфера.

***
Было, не было? – рядышком, близко.
Протяни беспокойно ладонь.
В серой комнате тень василиска.
Зеркала утекают в огонь.

Подскажи, ты мне верила тоже?
Образумь, коли я не в себе.
На взлохмаченном облаке (Боже!)
Трубы ветра трубят о тебе.

Почернелое стынет горнило.
Разбредаются по сторонам
Те, которых ты горько любила.
Не запомнились по именам.

Абажур, напитавшийся светом,
Отпускает на сторону тень.
Усмехался, забудешься… Где там…
Ты во мне, моя музыка – всклень.    
        

Сильвия, осень

Слышали озеро пасмурным утром?
Птичье молчание в сером картоне. 
Сильвия дремлет. Листы как ладони.
Жёлтые слёзы, табачная пудра.

Дерево-море сторуко, суставы
Медленно кутает дымом-туманом. 
Мелочь каменьев по тонким карманам
Сыплется…
Дайте другие уставы!

Слово «уста» невзначай уроните,
Но – безотчётно, вовне ностальгии.
Мы – те же самые, только другие.

Следом потянутся «очи»… «ланиты»…
Чёрной печурки ольховые яства…
Храм… егеря…слобода… дилижансы…
Юноша, отрок, читающий стансы –
Что-то насчёт красоты и коварства.

Галки, как нищенки, пристально глядя
В морок давно облетевшей сирени,
Видят внутри преклонивших колени
Призраков серых при полном параде.

В камне – орёл на вершине колонны –
Кажется, миг, и рванёт с  пьедестала.
«Озеро, звонкое, словно зерцало…» –
Не осекитесь, во имя Мадонны!

Шагом шепчите закон узнаванья,
Сильвию, словно поэму, листая.
Бредит полётом утиная стая.
Сон камышовый, канун расставанья…

======================================

Ирина Чечина

Родилась в Краснодаре, окончила Кубанскую Медицинскую академию,лечебный факультет. Врач по профессии.
Живет и работает в Москве.

EXITUS VITALIS

Так бывает: ищем, не находим.
Десять. Двадцать. Тридцать. Тридцать Три.
Среди прочих тёплых, щедрых родин
Выбрал ты иную…
Третий Рим
В гамаке уставших параллелей
Пьёт давно просроченный Арбат…
Я тобой не так уже болею
И к весне поправлюсь, говорят.
Заново учусь ходить Тверскою.
На ладонях Бога - город-шов…
Мне другой роднее станет вскоре.
"Все проходит…" Даже ты прошёл.
Есть в любых финалах злая радость -
В ноль, в истоки, в мой палеолит.
Жить с нуля, но только жить - не падать.
Это сердце местом для коррид
Вновь не станет, как Амур ни целься,
Не возьмут ни стрелы, ни таран.
Снова в норме мой мятежный цельсий.
Всё прошло. Всё кончено. Ура!

Не любите поэтесс, мужчины!

Мужи младые и не очень,
Опасен стал амурный бес,
Страшней Вальпургиевой ночи
Толпа российских поэтесс.
Их одержимые натуры
Алкают страсти каждый час.
Чего с них взять: все бабы - дуры.
И эти дуры - среди нас!
Они ушиблены октавой
(Эх, не спасти, увы, девчат).
Добро бы ради денег, славы,
Так нет, ведь для души строчат!
Неудержимей диареи
Их страсть всё применять к стишу.
Вот, кстати, рифма к слову "геи"
(Чтоб не забылось, запишу).
Лишь на бумаге сексапильны,
Когда ж вас плющит страсти спазм,
Она над ямбом чахнет сильно,
Ища эпитеты к "оргазм".
Что этой жертве Серафима
Любовной неги вашей раж?!
Она всегда стихом томима
И даже в позе "а ля важ".
К тому ж ветвистыми рогами
Украсить может ваш союз.
Вы: "Кто здесь был?! Клянусь богами…"
- Так, муза. А точнее муз.
У ней стихов уже, как грязи,
Готова ими задолбать!
Корпит над "клавою" в экстазе,
А вы не кормлены опять.
И ей, опухшей от хореев,
Чихать на дел домашних гнёт.
Упс! Снова рифма к слову "геи".
(Ишь, вдохновение прям прёт)…

Прости мне равнодушье, слоник.
Вон - сколько женщин! Не тужи…
Вся жизнь - игра, точнее томик
Стихов, написанный за жизнь.

Череда реинкарнаций

Земля блаженно отдалась
Игриво-влажному титану.
Был странен плод. Она рвалась
Дать жизнь. Инстинкт. Ах, дамы, дамы!
Плод вызрел…
В заревах иных,
В агониях реинкарнаций,
Мне нож бессмертия под дых
Вживили чёрные паяцы.
Брёл долго, шляясь средь эпох,
Сначала камнем, позже хлебом.
Телами искушая блох,
Гордыней искушая небо.
Так был я всем: огнём страстей,
И стоном, негой и лавиной,
Женой и мужем всех мастей,
Надеждой и вселенским сплином.
Несметно тризн пройдя, опять
Стремился к стиксовым долинам,
Но был бессмертием распят
И закрывал глаза любимым.
Кровил душой и кожей мяк,
Не вынырнуть из жизней спуда…
И тот несчастный тоже я,
С библейским именем Иуда.

Льёшь в себя малахитовость сосен…

Льёшь в себя малахитовость сосен,
Беглых волн свежевыжатый стон
Пьёшь и делишь столицу на восемь,
Ну, а лучше, пожалуй, на сто.
Веришь в лето, смываешь стигматы
Мегаполиса дымных атак.
И все реже ругаешься матом,
И все пристальней любишь собак.
Говоришь, заклинаешь, камлаешь,
Дух спасаешь материей рифм.
Споришь с демоном, словно Тамара,
Пенелопою просишься в миф.
И Медея – сестра по безумью,
Нина Ч. по утрате сестра.
Не закладывай душу за зуммер,
Не ходи, не ходи во вчера.
Не учили ни в смольных, ни мамы
Сопромату наземных страстей.
Умирают Офелии в дамах,
Не дождавшись от Бога вестей.
Этот космос тебе не обещан.
Лишь перина усталых полей…
Амазонка из племени Женщин,
Нелюбимых На Этой Земле…

Когда последний стих...

Когда последний стих, прорвав блокаду десен,
Отправится ласкать каменья и снега,
В венке из спелых рифм, я молча прыгну в осень.
Нет, вся я не умру, а так, слегка, слегка…
Перемахну шутя, былые стометровки.
Чуть медленней, больней, весь марафон про нас.
И русским языком скажу Харону: Трогай.
И скажет мне Харон: Иди ты на Парнас.
Что ж, значит, на Парнас. С котомкой от потомков.
Там чье-то сердце, в нем - сплошной холестерин,
Аортою бренча, расскажет мне о том, как
Один взгрустнувший Некто созвездья мастерил.
Споет про день, когда мы встретимся за гранью,
Что сердце все вместит, и ложно слово: «нет».
Что, вопреки поэтам, любовь не умирает,
А лишь меняет форму и возраст, и предмет.
Пускай меня никто не причислял к Парнасу,
Но так, пожалуй, лучше, никто не отлучит.
И автор «Энеиды» мне скажет: Ирка, здравствуй!
Хотя, скорее, мимо, воздевши нос, умчит.
Парнас он веселей, чем прерии Аида,
Амброзия – рекой, нектарится кальян.
Но перенаселен…
Подамся в нереиды,
Так часто снились моря синие края.

Отчего мы умираем

Холст тридцать семь на тридцать семь.
Такого же размера рамка.
Мы умираем не от рака
И не от старости совсем.
                                    Леонид Губанов

Мы отчего-то сходим в осень,
Как в Понт мистических начал.
Не оттого ль, что кто-то в восемь
Не позвонил, как обещал.
Царапаем прошеньем уши,
Несуществующим богам.
Локальные пожары тушим
Всё так же: водка, да "Агдам".
И целясь близоруко, мимо,
Палит Амур. Но крепок тыл.
В слепой надежде на взаимность,
Мы рвем аорты на бинты.
Любимых пантеон редеет.
Как много в этом мире стен.
Стучась в иных сердец пределы,
Сдираем веру до костей.
Всё чаще повторяем: "Верьте…",
Заслышав стиксов водоём.
Мы умираем не от смерти,
А от предчувствия её.
"Погиб поэт…" Не надо плакать!
Врачам поставлено на вид.
Мы умираем не от рака,
А от обширной нелюбви.

======================================

Алексей Саломатин 

Родился в 1983 г. в Казани, где и проживает. Окочил филологический факультет Казанского государственного университета. В данный момент учится в аспирантуре.

И весна…

Расступилось сонное безвременье,
Закатилась сонная возня
Улиц, неуклюжих и беременных,
В солнечное бездорожье дня.

Светскую столицу, что так выгодно
В речь пускает «суши», «паб», «бистро»,
Выдает провинциальный выговор
На задворки сдвинутых дворов.

И она, веселая вполголоса,
Отключает телефон, рывком
Распускает озорные волосы
И идет по лужам босиком.

И спешит до окончанья сладости
Жадно дожевать фруктовый день,
Кутая колючей детской радостью
Битые коленки площадей…

Брякает в кармане перочинный стих,
Мчусь сквозь звонкий солнечный детсад.
Хорошо – до полной беспричинности
Счастья из конца в конец лица.

И весна бескомпромиссно-смелая
Натянулась выше всех церквей
Синевою неба, шитой белыми
Нитями почтовых голубей.

Девственность

За идею – слабо. И ветер
В шторы высморкался весною,
Серость стен на моей планете
Окатив ледяной луною.

Сквозь гусиную кожу улиц
Сизым гулом – озноб рассвета.
Мы с тобою глупы, как пули,
И невинны, как рикошеты.

А по радио воют янки
И турфирмы торгуют летом.
Мироточат фореваянги
Со стены отраженным светом.

Ритуальным непослушаньем
Набухает творожный полдень.
Тишина – еще не молчанье,
Да и elder – еще не older.

Мы с тобою – всего лишь дети,
Заигравшиеся на трассе.
Нам плевать, есть ли Бог на свете.
Нам важней – есть ли жизнь на Марсе.

Нам важнее пройти навылет,
Чем запасть ненароком в душу.
И у душ вырастают крылья,
А у стен вырастают уши.

И у муз вырастают груди.
Значит, скоро нам будет можно.
Мы с тобою, конечно, будем.
Мы с тобою, конечно, сложим

Слово «Вечность» из тонких льдинок,
Что не тают в горячих пальцах.
Значит, выгнется вечер винный
Оглушительным школьным вальсом.

Расцветет в ядовитой охре
Блеск усмешек картонных стыков.
И рифмованной прозы окрик
В белый стих повзрослеет криком.

Ноктюрн-2007

Хрустнул вишневой косточкой
Закат на зубах июля.
Уткнулись в сиреневый ГОСТ ночи
Продрогшие мордочки улиц.

Нелетним нелетным холодом
Заштопало клейкие фары,
И что-то похабно голое
Окутало тротуары.

Глядит поверх тиши вязаной,
Сгущаясь у остановок,
Угрюмая недосказанность
Эпохи свободы слова.

Если недоговаривать –
Проще договориться…
И грезится в алом зареве
Задумчивый абрис принца,

Луна вышивает крестиком
На лужах и фотоснимках,
И каждому в мире есть о ком
Сложить свою анонимку.

И снова до полчетвертого
В окне кто-то молча курит,
И городу снятся мертвые
В плащах из тугой лазури.

И в кухнях дождливой Вечности,
Где жареным пахнет все злее,
Поэты, циррозом печени
Крещенные в Прометеев,

Мотают срок неугодности:
Лишь шепот Демисезонья
Да трудности перевода
Стихов на язык Эзопа.



***
Страна опять ждала героя,
Но я – не больше, чем поэт.
Гул стих. Я выхожу из строя
В раздолье окаянных лет.

Так поцелуй меня на счастье,
Иуда светлого вчера!
Не спи, не спи, Данила-мастер!
Молись о чаше до утра.

Никакой любви

И, конечно, немного вычурно
Было сравнивать осень с куклою.
Но и луж неживые прищуры,
И синтетика листьев жухлых –  ведь,

Согласитесь, весьма талантливо.
Не без ляпов, зато с надломами.
Пошловато. Но только вряд ли вам
Не случалось пить с незнакомыми.

Не случилось рыдать от хохота –
Довелось подрожать от холода.
Оглянулись – а нету бога-то!
Лишь та честь, что хранили смолоду.

Потянулись в народ цитатами,
Неуместными да занудными.
Затупился нож, что когда-то мы
Наточили для встречи с Буддою,

Чтоб лишь взмах – и кишки наружу все.
Чтобы быстро, и чтоб не каяться.
Одному лишь хватило мужества –
На осинке теперь качается.

А ты думал – вот так все, запросто?
Вот тебе и цена банальности!
Поклонись да скажи «пожалуйста!»
Тем, кто все еще жив из зависти.

Под морщины вселенской мудрости
Шрам извилины зарубцуется.
Я простил бы все. Да кому простить?
Пусто в комнате. А на улице –

Кукла-осень, губенки пухлые,
В урну брошена вверх тормашками.
Перепутались листья жухлые
Синтетическими кудряшками.

Стекленеющих лужиц прищуры
Неживые, зато надменные.
То ль по нам звонят, ветер свищет ли,
То ль соседи орут за стенами?

Мир в своей первозданной целости –
Ночь, аптека, фонарь и улица.
Ну а вера, она как белый стих –
Хоть поется, да не рифмуется.

======================================

Алена Кирилина

Родилась в Саратовской области, в настоящее время проживает в Москве.
Училась в Литературном институте им. А.М.Горького, часто выступает с чтением стихов в московских клубах.

Сердце бьется, только ритмы не те...

Сердце бьется, только ритмы не те.
Дверь закрыта, чисто вымыт порог.
Кошку черную искать в темноте?
Но повыцвели следы твоих ног.
И постель твоим отпела теплом,
В нелюбовь души смещается грань.
Наше время водкой в рюмки текло,
А теперь похмельем вяжет гортань.
Дом - не дом. И ухожу темнотой
Отирать с лица морщины тревог.
Я тебя не поманила с собой...
Повернуть? Но чисто вымыт порог.

Разувериться до судьбы

Небо немо, и звезды тоже,
обнаруживая родство.
Мы с тобою не так похожи,
как заслуживаем того.
Сторонами одной медали
(кто - изнанкой, а кто - лицом)
мы пути к совмещенной дали
заворачиваем в кольцо,
чтобы невероятным сделать
умиранье в единый час,
чтоб в убыток списали стрелы,
припасаемые для нас.
...А потом, на небесной тверди,
разбивая до крови лбы,
будем плакать: мешали черти
разувериться до судьбы.

Прощальная записка. Муж Марго

Вот так вот просто - ходил на службу,
А в перерыве ел бутерброды;
Ждал, не любви - так хотя бы дружбы,
Не понимания – так заботы;
Дарил подарки не в праздник только,
Носил букеты, водил в театры,
Справлял к сезону песцы и норки,
И к каждой сумке – свои караты…

Чего добился? Она – исчезла…
Пришел с работы – в квартире гулко.
Сиди, и думай – а вдруг зарезал
Бандит какой-нибудь в переулке.
Вот так вот просто… звонки по моргам,
Больницам; лепет подруг бессвязный;
И воспаленным, усталым мозгом
Непониманье: за что наказан?..

И вот однажды – в двери записка:
«Прости, - ушла без предупрежденья.
Ты прост и ясен, порою – слишком.
А он… Ты знаешь, он – просто гений.
Ему - нужна, ведь пока – не признан.
А ты – сумеешь, ведь ты так занят».
И каждым словом – кусочек жизни
Из вен и сердца, минуя память…

Нашел их адрес. Живут в подвале.
Весь потолок в плесневелых пятнах.
Он - был рассеян, я был – лоялен.
Она - с тревогой в глаза: «Ну, как он?»
…Она поблекла. На лбу – морщинки,
На босу ногу надеты туфли,
Стянула хвостик простой резинкой,
«Шанель» сменила на запах кухни.

Вот так вот просто - сменила кожу,
Меня отбросив как хвост сезонный.
Уже не нужен, забыт… ну, что же…
Что ей теперь все мои резоны?

Впервые в жизни сегодня плакал,
Когда узнал, что её нет больше..
Читал роман; ощущал – Пилатом.
Она – права:
он ведь – Мастер…
Точка!

Признание...

В доме моем потолок невысок.
Гостю, в мой дом шагнувшему,
Лампочка будет буравить висок,
Даже войди согнувшись он.
В доме моем у окна сидеть
Может лишь кошка, и то едва.
Сядет спиной – и померкнет свет,
Чуть повернется – сразу тьма.
В доме моем и полы скрипят,
Вторят перилам-лесницам,
Где-то в углу тараканы спят,
Мыши в подвале шепчутся…
Ты не пугайся, мой дом – дворец,
Просто соскучился и ослаб.
Ты позабыл про него, исчез,
Он без твоей любви озяб.
Ты – не волшебник, но этот жест
Магией не измерится.
Просто вернись, чтобы дом воскрес,
С ним – и его владелица…

Бабья немощь

От слабости бабьей, и от одиночества
Укрыться телами, упругими, юными.
Ах, Божечки, разве мне многого хочется?
Ах, Господи, дай погрузиться в бездумие.
Какая любовь, если плечи спиралями
Вокруг позвоночника скручены похотью?
Немножко тошнит от прилива желания;
Немного – смущаюсь.
Как, черт возьми, плохо мне!
Взять тело – в охапку, пусть будет обманчиво;
Диктатом влагалища спишется многое.
Зря, что ли, мечты свои переиначила? –
Всё ради того, чтоб не быть одинокою.
...От дрожи тоскливой, от слабости немощной
Спасаюсь по-бабьи в руках перво-встреченных.
Я утром опять буду сильною женщиной,
Забывшись в объятьях чужих этим вечером.

Весенней любви

Ты знаешь, опять пришла весна,
Капели под крышами топчутся.
А я всю зиму была больна
Желанием одиночества.
А мне так хотелось забыться и
Не помнить (оно спокойнее),
Как летний рассвет начнут соловьи
Выкликивать прямо с полночи.
Ты знаешь, я, кажется, увлеклась
Придуманными неправдами…
Спасибо, что все-таки дождалась
Когда лёд сорвется в паводок.
Когда ветер вдруг в мое плечо
По-мартовски нагло врежется,
И белый подснежник шагнет свечей
Из самого сердца нежности.
Я зимнего сна оставлю плед,
Пусть ищет другой спасения.
Спасибо тебе за этот свет,
За то, что и я – весенняя.

Очередное утро сотворения мира

Ты знаешь, что ранний подъём – не моя стихия?
Зачем же меня будить? На часах –не-утро.
Поднял бы мне веки, по старой методе Вия,
Не вилами только – уж слишком размерчик крупный.
Ну что же, начнём пожалуй…в ресничек прорезь
Протиснется луч…и я назову его – светом.
Как утром скрипуч болезненно-низкий голос:
По нервам – слова, как ветер по голым веткам.
Знакомство с квартирой проходит по краю пледа…
Ах, утром вчерашним лекалам так трудно верить!
И вот - тяжкий труд: на место пред-ставить мебель,
Прорезать в тумане проёмы окон и двери.
До чашек, до ряби обойной врасти в реальность,
Чтоб плотью наполнить слово само – «квартира».
Ты знаешь, во мне всегда вызывает зависть
Неделя (!) на первое сотворенье мира. 

Вышел в свет роман Максима Замшева
2007-10-25 00:11 igor_panin

В Издательстве "АКПРЕСС" вышел роман Максима Замшева "Аллегро плюс".  Роман главного редактора журнала "Российский Колокол"  написан в непривычном для него детективном жанре.
Твердый переплет, 255 стр., тираж: 7.000 экз. 
Цена 1 экз.: от 107 до 157 руб., - в зависимости от места приобретения.



Аннотация: Несколько дней - решают все. Поездка в Питер сталкивает Николая Беркетова с могущественными секретными организациями. Он - ключевая фитгура в заговоре политических сил. Как не сломаться под давлением обстоятельств?


Приобрести книгу можно практически во всех крупных книжных магазинах Москвы, а также в Интернете:

Торговый дом БИБЛИО-ГЛОБУС
Сеть магазинов МОСКОВСКИЙ ДОМ КНИГИ
Торговый дом книги МОСКВА
Дом книги МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ
Дом книги МЕДВЕДКОВО
и др.

Одна из летних презентаций "Российского колокола"
2007-10-14 19:39 ex_barvicka
Вот так весело проходят презентации нашего журнала. 
В день, когда выпал первый снег, хочется думать о прошедшем лете.
Благо, и фотографии наконец-то переслал наш дорогой Летописец, он же Митя Кочубей.


 

С главный редактором журнала Максимом Замшевым.